Геворк Даниелян: Норма о тяжких оскорблениях проблематична не только по содержанию, но и в правопримениельной плоскости

Криминализация тяжких оскорблений вызвала особую активность во всей правоохранительной системе, количество возбужденных уголовных дел вскоре превысит показатели любых других видов преступлений, даже квартирных краж.

Получается, что стремления озвучивать ругательства в адрес представителей власти и нанести им так называемое тяжкое оскорбление так и не утихают, уголовные преследования оказались просто бессильны.

На вопросы корреспондента Panorama.am о правовых аспектах этого нового вида преступления ответил доктор юридических наук, профессор Геворк Даниелян.

– Г-ин Даниелян, выходит, правоохранительные органы детально изучают записи пользователей и возбуждают уголовные дела по статье о тяжком оскорблении. Чем обусловлена такая цензура властей?

– Такая тотальная цензура была неизбежна, учитывая также беспрецедентные неправомерные законодательные решения и, к сожалению, морально-политическую атмосферу. В случае значительного роста преступности, особенно тяжких и особо тяжких преступлений вовлечение огромного потенциала правоохранительных органов в такие, на мой взгляд, откровенно неконституционные и в то же время бесполезные процессы вызывает крайнюю обеспокоенность.

Кстати, эта беспрецедентная активность во многом продиктована следующей реальностью: в случае с тяжким оскорблением чисто формально было провозглашено, будто по данному преступлению дела будут возбуждаться на основании частного обвинения, т.е. на основе заявления потерпевшего. Между тем, часть 2 упомянутой статьи 137.1, которая уже относится к публичному обвинению, в случае которого именно компетентные органы возбуждают дела по собственной инициативе, охватывает все случаи, не оставляя места частному обвинению.

Речь в частности о том, что дело публичного обвинения возбуждается во всех случаях, когда предусмотренное указанной правовой нормой деяние либо содержащие тяжкое оскорбление в адрес лица материалы распространяются с использованием информационных или коммуникационных технологий или иным публичным способом. А теперь посудите сами, какой еще способ они «забыли»?

Добавлю, что криминализирующая данное деяние статья размещена в 17-й главе УК РА, озаглавленной как «Преступления против свободы, чести и достоинства личности», посему потерпевшей стороной может быть признана не государственная служба или иная общественная ценность, а исключительно физическое лицо, независимо от своего статуса. Лишь малое количество стран нанесение оскорбления высокопоставленным должностным лицам благоразумно не закрепили как направленное против личности, но я говорю об отечественном законодательстве.

Безусловно, не менее важную роль играет сформировавшаяся в стране морально-политическая атмосфера, правоохранительные органы просто следуют политической позиции, сейчас инструкциям, которые открыто звучат в Национальном Собрании и с других высоких трибун. Трудно представить, что было бы, если бы правоохранительные органы с таким же рвением реагировали на сообщения о других, более серьезных преступлениях, зафиксированных СМИ и другими информационными системами, или когда то же тяжкое оскорбление, пусть и в крайне ограниченных случаях, наносится политическим оппонентам. Этот избирательный подход, основанный на двойных стандартах, не подобает элементарным принципам уголовной политики. Мы снова попадаем в ведущий в болото круговорот, не понимая, что с преступностью борются не с избирательной строгостью, а с неизбежностью наказания.

– В годовом докладе Amnesty International 2021/22 указывается: В Армении в минувшем году сохранялись неправомерные ограничения свободы выражения мнений. Какие шаги международного сообщества должны были последовать за такой оценкой правозащитной организации?

– Во-первых, двойные стандарты присущи не только внутриполитической жизни, но и международным компетентным, а также неправительственным организациям. Напомню, что ровно 12 лет назад все аккредитованные в Армении послы иностранных государств с «крайней обеспокоенностью» обратились в парламент с ходатайством о декриминализации клеветы и оскорбления, что удостоилось уважительного отношения. Кстати, я сам, в силу занимаемой должности, был против декриминализации, мотивируя это тем, что:

а) о каком-либо преследовании не может быть и речи, так как ежегодно возбуждается всего 2-3 уголовных дела и

б) дела возбуждаются исключительно на основании частного обвинения, заявления потерпевшего, прокурор был лишен полномочия возбуждения дел по своей инициативе.

В результате СМИ, которые, не вникая в суть проблемы, были воодушевлены, оказались в еще более уязвимом положении, так как это было воспринято как стимул для новых гражданских исков – с крупными суммами возмещения, которые были повышены еще больше нынешней властью. Но и это не привело к массовым преследованиям, наконец, количество судебных исков не превышало 2 десятков в год, тогда как сейчас количество уголовных дел о тяжких оскорблениях, менее чем за год, уже приближается к 300.

Однако международные организации сейчас хранят полное молчание, не замечают, что тоже было ожидаемо: для этих структур нет четких правовых принципов, они трактуются через призму обслуживания сугубо политических интересов.

Нетрудно было понять, что речь идет о чести и достоинстве, которые являются существенно отличающимися друг от друга ценностями. Если честь формируется преимущественно в сфере субъективных восприятий, когда одно и то же выражение может квалифицироваться в одном случае как тяжкое оскорбление, в другом – как нейтральное слово, то достоинство –сумма общественных восприятий и оценок, она не продиктована мировоззрением данного субъекта.

Возвращаясь к Вашему вопросу, к сожалению, должен отметить, что на данном этапе, когда международное сообщество сосредоточено на том, чтобы увидеть другие заманчивые геополитические развития в русле своих представлений, ожидать какой-либо адекватной, соразмерной реакции – неразумное занятие. Об этом, кстати, свидетельствуют явно абстрактные, стандартные оценки упомянутой Вами организации Amnesty International: квалифицировать все, что происходит в этот период, просто как необоснованные ограничения свободы слова, как минимум равносильно нейтральной похвале.

– Каким путем вы видите декриминализацию тяжкого оскорбления при действующей власти?

– Во-первых, как известно, что Защитник прав человека Арман Татоян обратился в Конституционный суд, рассмотрение обращения было назначено на 22 марта, но по каким-то причинам было отложено. В случае неудачи в данной инстанции необходимо будет перенести обсуждение в ЕСПЧ. Упомянутая правовая норма проблематична не только по своему содержанию, но и в правопримениельной плоскости, поскольку при возбуждении уголовных дел даже не учитывают страну, в которой была сделана запись, местонахождение конкретного сервера информационной системы и так далее.

Проблема в том, что деяния, установленные по этим критериям, не приводят к уголовной ответственности в других странах, мы с этой точки зрения уникальны, посему о правовой поддержке не может быть и речи.

Так или иначе, написание поспешных законов, тем более их применение никогда не может рассматриваться как ключевой инструмент в борьбе с преступностью, более того, они имеют очень негативное влияние. Это крайняя мера, к которой прибегают, когда разумные и взвешенные шаги не дают минимальных результатов. И атмосфера этого повсеместного раскола, ненужной злобы друг на друга сформировалась в результате именно политической культуры, в рамках которой предпочтение отдавалось акциям по необоснованному унижению политических оппонентов, разделению на своих и чужих, публичному попранию традиционных норм.

Будем надеяться, что компетентные структуры сами осознают абсурдность этой инициативы и найдут в себе смелость и волю ее пересмотреть.